г. Раменское, Московская область
В семейном альбоме хранится ее первое стихотворение о лунной ночи, зарифмованное в возрасте 5 лет. Во втором классе она выступила сценаристом, режиссером и актрисой в собственном спектакле. В принципе, этим она и продолжает заниматься до сих пор, создавая программы на стыке поэзии и театра. Сегодня она выросла от чтения стихов самым близким друзьям до выступления на сценических площадках в центре Москвы. Прошла путь от стихов-сценок по ролям до профессиональных моноспектаклей.
Лауреат Лауреат Окружной литературной премии поэзии и малой прозы им. И.А. Бунина (номинация «Зрелое перо малой прозы» (2022), финалист общественно-литературной премии «Тэффи» (номинации «Юмористическая проза», «Юмористическая поэзия» (2023), Открытой общественно-литературной премии «Тихая моя Родина» им. Николая Рубцова (номинация «Поэзия» (2023). Член Литературного объединения «Раменские зори» и молодежной студии «Росток» (г. Раменское).
Я вопрошала: кто такой поэт?
Определенья всё не находила.
Казалось, на поверхности ответ:
Тот, у кого Эвтерпа погостила.
Неважно, только в стол он пишет ли,
Издал он сборник или побоялся,
Преподаёт стихосложение он в ЛИ…
Одно лишь важно – за перо он взялся.
Потом я поняла: не так легко
Навесить на себя ярмо поэта!
К сердцам читателей пробей сначала ход
И проведи их через тернии ко свету!
Лишь в единеньи душ и дум живёт поэт.
И нет его, коль слушателя нет.
Как природа пустоты не терпит,
Так и я тишины не приемлю.
В тишине каждый звук слышней,
Даже стоны души моей.
В тишине печали оживают,
Моё сердце жестоко терзают.
Тишина – одиночества плеть.
Одиночество – та же смерть.
Счастлив тот, кто один умеет
С тишиною остаться своею.
Громко хлопают двери в квартире пустой.
Очнувшись, я вздрогну испуганно.
Снова небо в слезах разразится грозой,
И на вмиг опустевшие улицы,
В зеркала тусклых луж безнадёжно глядясь,
Тучи выплеснут всё одиночество.
Так отчаянно капли в окно мне стучат,
Что я чувствую: им домой хочется.
Мы друзья по несчастью: я тоже одна.
Но окна всё же не открываю им.
Пусть надеются, верят – им незачем знать,
Как же дома бездомны бываем мы.
Вся жизнь напоказ и душевный стриптиз…
Зачем ты толпы исполняешь каприз?
Когда плод созреет, он падает вниз.
Но в физике духа другие законы.
Подкормка для древа познанья – препоны.
Садовника этот росточек взрастит,
Рассеется в людях, добром одарив.
Плод жизни духовной созреет внутри.
Цыплёнок ютится в скорлупке яйца;
До взрыва Вселенной была лишь пыльца.
Зачем раскрываешься весь, до конца?
Великое скрыто должно быть, незримо.
Священный огонь из Иерусалима
Свидетелей и любопытных бежит.
До радуги мыльной дотронешься – пшик!
Кто познан – тот мёртв. Кто сакрален – тот жив.
Душа наша – самый непознанный край.
Не нанесена ни одна её грань
На карту. И сколько листов ни марай,
И сколько ни кайся ты пред аналоем,
С души ты не снимешь последнего слоя.
Тебе не постигнуть глубинную суть
Себя самого. Как другим заглянуть
В бездонный колодец тебя? Ты побудь
Цыплёнком в яйце или нежным дитя,
Что в лоне таится, то спя, то крутясь.
Будь семечком: жди, копи силы – хотя б
Пришлось провести в ожидании годы.
Будь верен велениям мудрой природы.
Младенец родиться на свет не спешит.
Так и ты не калечь лепесточки души!
Не готов раскрываться, писать – не пиши.
Кто познан – тот мёртв. Кто сакрален – тот жив.
И каждый миг исполнен смысла,
И смысл этот – в красоте.
В янтарных – солнце насквозь – листьях,
В скрипящих соснах – да везде!
В том, как танцуют, опадая,
В лучах закатных семена,
И в том, как остро пахнет в мае
Трава, и как земля влажна…
Мой слух и зренье затопляет,
Как сок древесный, мощь весны.
Её вдыхаю, вдох-новляюсь,
Ей обновляюсь, окрыляюсь…
Мы все весной обнажены.
Открытым сердцем чую, знаю:
Рукою Бога сплетены
Нити путей, ведущих к раю.
Иных и нет. Мы спасены,
Пока с восторгом замечаем
Смолу на чешуе сосны.
Я сижу без макияжа,
Чашку кофию обняв.
Ни теней, ни туши даже
На глазах нет у меня!
Что за дивная свобода
Для лица и для души!
Все мы жертвы глупой моды.
Это аутофашизм –
Заковать себя, как в латы,
В стильный нюдовый мейкап,
Влить себя в ряды солдатов,
Инстаграммо-робо-баб!
Нет, я больше не играю
В бабско-рабскую войну!
Я оружие снимаю,
Ватным диском промокнув,
С глаз и губ, с ресниц и кожи,
Недостатки обнажив.
Мои ногти бледны тоже,
Но не меньше хороши.
И не менее приветлив
Стал кофейни персонал,
Словно мир и не заметил:
Я сдала свой арсенал,
Прекратив вооружений
Бьюти-гонку, бьюти-фальшь!
И считаю достиженьем
Эту анти-бьюти-блажь!
Я сгусток материи: тёмной,
Подвижной, горячей, сырой,
И все же – одухотворённой,
Замешанной Бога рукой.
Я завязь, я ветвь древа жизни,
Что новый отросток даёт.
Я плотный бутон тысячелистный,
Что мандалой Ом расцветёт.
Я вдох в ритме жизни Вселенной,
Ликующий гимн бытия,
Сосуд с содержимым бесценным:
Во мне космос. В космосе – я.
Я женщина в полном расцвете,
Я Матерь-Земля во плоти.
Мне Бог на молитвы ответил
И чрево дитём освятил.
Ношу, поцелована небом
И жизнью благословлена.
Уста мои – месячным серпом
В улыбке от счастья сполна.
Что такое быть мамой? Это
На руках укачать дитя
В серых сумерках до рассвета,
Улыбаясь ему, хотя
Не умыта и не одета,
Мёрзнут плечи, болит спина…
Что такое быть мамой? Это
Много нежности, мало сна.
Мамой быть – это слышать тонко,
Под окном или за стеной,
Любой шорох и писк ребёнка –
Так не слышит никто иной.
Мамы видят, но не глазами,
Глядя на малыша своего:
«Он прекрасный, он умный самый!
Во всём мире нет лучше него!»
Ощущение «ты самый-самый!»
Дать впитать с молоком, вцеловать…
Вот что это такое, быть мамой –
Человека в любви создавать!
Осень – царица времён
Года вступает в права.
Всходит с улыбкой на трон,
Светится глаз синева.
Волос полыхает пожар,
Что тицианова медь.
И я, безрассудный Икар,
В нём рад бесконечно гореть.
Царица беспечно щедра,
Сыплет златом на слуг и господ.
Но едва ли начавшись, пора
Её власти к концу подойдёт.
Как над прудом смыкается лёд,
С каждой ночью сужая кольцо,
Так Зима сеть интриги плетёт,
Улыбаясь царице в лицо.
Скоро заговор чёрной петлёй,
Словно стаей ворон налетя,
Сомкнётся на горле её,
Невинной царицы-дитя.
Но танцует она и поёт,
Не предчувствуя скорый закат.
Царский трон – это твой эшафот.
О неведение – сладкий яд!
Пёстрой листвы круговерть:
Золото, яшма, коралл…
Ах, никогда ещё смерть
Красивой такой не была!
Грозди рябиновой цвет –
Твой королевский наряд.
О, как недолог твой век!
О, как мне дорог твой взгляд!
Я в тебя как мальчишка влюблён,
Верный паж твой и твой менестрель.
Пусть я завтра же буду казнён,
Но услышь: воцарится Метель!
Холод регентом будет при ней.
Не сразиться, он слишком могуч…
Так беги же из царства скорей,
Скрыв лицо капюшоном из туч!
…Осень – царица времён
Года исчезла в лесу.
Холода обнажат жёлтый клён,
Обагрят плющевую лозу.
Когда ухватишься ты вдруг за волосок
Волшебной мысли, что должно иначе
Всё быть вокруг, и тесный твой мирок
Быть шире, звонче, ярче предназначен,
Что в затхлой, дохлой, проклятой тиши,
Срывая с пыльной пустоты покровы,
Должны звучать стихи твоей души,
Что ввысь вспорхнуть вот-вот уже готова, –
То между лёгким небом и землёй,
Настойчивой, необъяснимо властной,
Держась за нить мечты одной рукой,
Ты вдруг повиснешь. И поймёшь: напрасно
Ты терпкий пот терпел, что ел глаза,
Карабкался, надеялся без меры…
Но вдруг – о чудо! – хватит сил всползать,
И ранить руки об осколки веры,
Боль острую в спине превозмогать,
И бредить лишь коротким сладким мигом,
Где солнцем можно, как мячом, играть
И рифмами делиться с целым миром?
Тогда, вобрав вибрацию в свой слух
Светил, припорошённых звёздной пылью,
Ты рухнешь вниз. И вознесёшь хвалу
Мучениям, в тебе взрастившим крылья.
Весь видимый мир для нас соткан из света.
А что меж фотонами? Что там, где тьма?
Глазам никогда не познать тайну эту.
Глазам не дано доглядеться до дна.
Пускай! Значит, так наш Творец и задумал:
Что яблоко глаза — познания плод! —
Вглубь, до глазного дна, — свет, а не сумрак!
Зрачок сквозь соломинку тьмы солнце пьёт.
Раз видимый мир для нас соткан из света,
Выходит, мы свету сродни, а не тьме.
Я грею лицо в лучах истины этой.
И где-то в груди от неё тепло мне.
Я хочу раскрасить этот мир,
И меня ничто не остановит!
Я в нём не оставлю черных дыр,
Цветом своей радости наполнив!
Я в слезинках неба и людей
Солнечные блики набросаю,
Чтобы души делались светлей
От дождя и от сквозной печали.
Серый цвет я кистью изгоню
И с земли, и с неба в одночасье!
Пусть пылает, как огонь, «Люблю!»
Вместо подписи! Беру палитру счастья…
Мягкой кистью широко кладу
Золотые искренние капли;
Шутку я рисую на ходу,
В вальсе и в оранжевейшей шляпке.
Вот фонтаны многоцветных брызг
Вмиг взметнулись, рассыпаясь смехом,
И летает бирюзовый бриз
Наперегонки с прозрачным эхом;
Щедро я рассыпала цветы
Всех оттенков счастья, что я знаю,
А стрекозьи крылышки мечты
Сбыточной лазурью покрываю!
Вот костер кленового листа
Запылал в объятьях зыбкой лужи;
Март свирель хрустальную достал –
Арию исхода зимней стужи
Я спешу лучом зарисовать,
Чтобы ароматами заполнить:
Хвоя, ночь, когда не надо спать,
Душистая малина в летний полдень…
На моей палитре краски все –
Все, за исключением одной:
Цвета твоих глаз счастливых в ней
Нет. Полна картина лишь с тобой.
Улыбнись!
Жизнь – шахматы. И каждый новый ход
Влечёт цепочку следующих свершений;
Давнишний, незаметный поворот
Несёт победу – или пораженье.
И каждое знакомство, каждый взгляд,
Любое слово, брошенное в спешке,
Свою оставят на тебе печать –
Так иногда игру решал ход пешкой.
Перед тобою каждый миг судьба
Веер возможных жизней раскрывает –
Но, лишь одну из сотен выбрав раз,
Её лишь до конца ты проживаешь.
От шахмат здесь отличие одно: ты не играешь.
Я несу в руках живое,
То, что часто, дробно дышит,
Бесшабашно-ретивое
И скулящее чуть слышно.
Чувствую в своих ладошках
Быстрый, частый ритм сердца.
Как у птиц, у этих крошек
С мягким и горячим тельцем.
В коконе ладонном пляшет
И, как бабочка, щекочет –
Иногда хихикну даже,
Тихо, словно между прочим.
В животе так колко ноет
От занозы предвкушенья:
Здесь оно, оно живое!
Здесь – моё стихотворенье.
Бывает, я иду к тебе,
Пружиня шаг, чеканя стать,
Иду избранницей небес,
И счастья на устах печать.
Мою улыбку отразишь –
Так зеркало луч возвратит.
И в танце окрыленных крыш
Моей душе твоя вторит.
Бывает, я иду к тебе,
Ссутулясь, голову склоня,
Стеная о своей судьбе,
Весь мир на чем стоит кляня.
Ты встретишь ласково мой взгляд,
Обнимешь, скажешь: всё пройдёт.
Из слов моих сочится яд –
Ты превращаешь его в мёд.
ЛЮБя, позволил быть ЛЮБой.
Каких бы ни полна я дум
Была – ты примешь, дорогой,
Меня. И я к тебе иду.
Мой друг! Какое это счастье –
Вести с тобою разговор,
Скрещая с твоим взором ясным
Свой жаждущий, горящий взор!
Какой это глоток свободы!
И как он первозданно чист!
Спадает шелуха из моды,
Приличий и мирских обид…
Я смело отключаю зренье,
Я обращаюсь в чистый слух
И вижу, как во тьме Вселенной
Танцует твой бессмертный дух.
О свежий ветер вдохновения!
О радость – в Вечность воспарить!..
Сердечный друг, не мы беседуем –
Душа с душою говорит.
А может быть, я в
прошлой жизни цыганкой
Была – вроде
Грушеньки или Кармен?
Хитрюгой, свободной,
шальной, хулиганкой,
И более смерти
страшил меня плен?
Легко покидала
мужские объятья,
И ворох из юбок
взметался за мной,
Поэтому я люблю
длинные платья
И цвет независимости
– голубой!
Походкой влюбляла в
себя с полувзгляда,
Кружила всем головы,
в танце кружась…
Так вот отчего мне
цветные наряды
По вкусу – как и над
мужчинами власть!
Так вот почему
танцевать я готова
До тех пор, пока без
сил не упаду!
Поэтому жалую я
друзей новых,
А старых забуду, лишь
только уйдут, —
Кочевная жизнь не
даёт привязаться…
Я в таборе лучшей
певицей была!
Вы видели, есть с
раздеванием танцы?
Я в песне душой
обнажалась дотла,
Вытягивая из себя,
выпевая,
Всё, что нагорело, –
чтоб ярче гореть!
И если тоска меня
одолевает,
Я вновь принимаюсь не
плакать, а петь.
Не знала ни горестей
я, ни отчизны;
Бывала и резкой, но
никогда – злой…
Цыганкой была я в
какой-то из жизней,
И в эту явилась с бродячей
душой.